Да и пес с ним. Разбираемся, работает ли закон о борьбе с бездомными собаками

Собачьи стаи терроризируют почти все города России, и жители связывают это с изменением подхода к борьбе с бездомными животными. Если до 2019 года бродячих собак разрешалось ликвидировать, то сейчас используется только метод ОСВВ, что означает отлов, стерилизацию, вакцинацию и выпуск обратно в среду. Умерщвляют при таком подходе только очень больных животных, а в приютах оставляют в основном агрессивных особей, остальных же — на волю. Этот метод нещадно критикуют за ложный гуманизм, а возможность отстрелов (или эвтаназии) требуют вернуть как некоторые чиновники, так и часть горожан. Но другая часть горожан горой стоит за четвероногих, настаивая, что разговоры об их опасности преувеличены. Наш челябинский коллега из 74.RU Артем Краснов поговорил с ветеринарами, главным кинологом России, депутатом Госдумы (соавтором закона об ОСВВ), посетил один из собачьих приютов, подискутировал с волонтерами. И кое-какие вещи прояснились: например, почти все сходятся во мнении, что даже самый жесткий отстрел не решит проблему, если не остановить приток новых бездомных собак, особенно — щенков. А для этого нужны новые законы, а еще — личная ответственность собаководов (о, как нам далеко до этого...).

Сообщения о собачьей угрозе журналисты нашей сети отрабатывают регулярно. Вот далеко неполная подборка: скажем, в Свердловской области собачья стая закошмарила дворы. Власти Ростова расписались в невозможности справиться с проблемой при нынешнем законодательстве. Собачьи стаи замечают в центре Новосибирска, а Челябинскую область потрясло происшествие, когда собака сняла скальп со школьницы. В Самарской области и вовсе дошло до смертельного исхода.

Впрочем, выборка самых зловещих инцидентов искажает картину, потому что далеко не все бродячие псы агрессивны, а их защитники настаивают, что после стерилизации или кастрации животное, как правило, успокаивается. В городском парке мы встречаемся с Ольгой, которая подкармливает сразу несколько стай живущих там собак, причем делает это ежедневно в течение десяти лет.

Я всё же замечаю, что прикорм собак выглядит провокацией новых проблем, но Ольга, кидая вислоухой собаке кость, парирует:

— Некоторые говорят нам: «Вот зачем вы их кормите?» Я отвечаю: «Хорошо, давайте я не буду их кормить, они станут голодные и злые, уйдут в город в поисках еды, кому будет легче?»

Проблема уже оформилась, и Ольга настаивает, что она и ее соратники являются не ее первопричиной, а людьми, которые пытаются снизить ущерб для всех сторон, обеспечив собакам заботу и присмотр, в том числе активно занимаются стерилизацией и пристройством щенков.

— Да я не спорю: давайте уберем этих собак из города, — восклицает Ольга. — Но ведь если не запретить людям выбрасывать животных, место этой стаи займет другая. Посмотрите на этих собак, они боятся человека. Пока здесь живут эти мирные псы, сюда не придут другие, агрессивные к человеку.

Метод ОСВВ (отлов, стерилизация, вакцинация, возврат) пришел в Россию из Европы в начале века, но первые лет двадцать регионы применяли его выборочно, на свое усмотрение. Первая версия закона об ответственном обращении с животными была принята еще в 2011 году, но через пять лет отправилась на доработку. С изменениями закон № 498-ФЗ заработал с 2019 года. Он предполагает, что большая часть собак после стерилизации и вакцинации возвращается обратно. Усыпляются лишь больные особи после заключения ветеринарного врача, а в приюте на пожизненное заключение остаются лишь агрессивные животные. После очередных модификаций закон не запрещает регионам оставлять в приютах всех собак, но понятно, что это поднимает вопрос о емкости таких заведений.

При таком подходе в приюте собака проводит порядка трех недель: сначала сидит на карантине, потом проходит ряд процедур (стерилизация или кастрация, вакцинация), а еще спустя дней десять отпускается в тот же район, где была поймана.

Приюты бывают и государственные, и частные, и последние нередко существуют за счет волонтеров. Удовольствие получается недешевым: например, держательница одного из приютов на триста голов рассказала, что в месяц тратит на содержание до 400–500 тысяч рублей, из которых главная статья расходов — еда. Но также требуются медикаменты, а они в последнее время подорожали. Впрочем, для регионального бюджета это зачастую посильная нагрузка, и специалисты подчеркивают, что сама по себе стерилизация хоть и стоит 3–5 тысяч рублей, избавляет от колоссальных расходов в будущем, ведь бегать за щенками куда накладнее.

Заключение собаки переносят по-разному: некоторые дружат с персоналом и не испытывают дискомфорта, другие же, напротив, готовы бежать любой ценой. Татьяна Порошина, хозяйка приюта «Бим», объясняет, почему не работает идея изолировать абсолютно всех собак:

— Почему их нужно возвращать обратно в среду? — рассуждает она. — Потому что стайные собаки не будут содержаться в приютах, они будут разрывать клетки, убегать, их даже двухметровый забор не остановит. Они изорвут себе морду в кровь, но сбегут.

Отдельная история — это щенки. Их привозят целыми выводками, живут они долго и для приюта становятся обузой, занимая лишние места. Щенков можно пристроить в добрые руки, но далеко не всех. И это вскрывает суть проблемы: бездомные собаки плодятся из-за безголовой манеры собаководов выбрасывать своих питомцев или их щенков. Татьяна Порошина рассказывает:

— В селах и деревнях сплошь и рядом отпускают собак на самовыгул, они приносят щенков. Куда селянину их девать? Он думает: «О, в городе все любят щеночков». Он везет их и выставляет коробку перед магазином или подъездом, дескать, разберут. Но кто будет брать непонятно какую собаку? А иногда бросают щенков в промзоне, и через полгода мы получаем еще одну стаю.

Поэтому специалисты требуют введения жесточайшей ответственности за оставление собак или щенков, иначе не поможет и отстрел: вакантные места тут же займут «новобранцы».

Еще один приоритет — поиск приютским собакам новых хозяев. Мне показывают целый выводок животных, которым повезло быть усыновленными оптом. Но у такого метода есть и серьезные ограничения, о которых ниже расскажет профессиональный кинолог.

При этом остается вопрос: если все-таки большинство животных полагается выпускать в города, не получаем ли мы бесконечный конвейер, когда к старожилам добавляются всё новые и новые постояльцы?

Депутат Госдумы Владимир Бурматов, известный как один из сторонников того самого закона № 498-ФЗ, считает, что проблема не в законе, а в его исполнении. Он подчеркивает, что с момента внесения в нижнюю палату парламента в 2010 году закон существенно изменился: теперь отловленных животных вовсе не обязательно выпускать из приютов обратно в среду обитания, и регионам дано право оставлять их в приютах навсегда, заниматься их пристройством, запрещать самовыгул, реализовывать льготные программы стерилизации. Правда, пользуются этими возможностями, по наблюдениям депутата, далеко не все регионы. Причины зачастую в сложившихся коррупционных практиках.

— В целом ряде муниципалитетов происходит саботаж исполнения закона, — убежден Владимир Бурматов. — Я проехал больше 60 регионов, и мне есть с чем сравнивать: множество субъектов РФ работают в рамках действующего закона, и там нет вала нападений бездомных собак. В качестве примера могу привести Нижегородскую область, где просто взяли и начали исполнять закон буквально, за три года вдвое сократив поголовье бездомных собак и решив проблему с нападениями.

Например, говорит он, помогают программы бесплатной стерилизации домашних собак за госсчет, что обходится бюджету гораздо дешевле, чем последующий отлов потомства. Очень эффективны ярмарки собак под эгидой регионального правительства, а еще — правильно налаженная работа волонтеров.

Что касается требований вернуть отстрел, Владимир Бурматов категоричен:

— Раньше это была «распильная» коррупционная статья, и до принятия закона по всей стране на ней разворовывалось до двух миллиардов рублей ежегодно. Всегда на этой теме сидели компании, приближенные к главам, и всё это замечательно осваивалось, а теперь со стороны таких глав идет открытый, нарочитый саботаж исполнения закона: хочется вернуть старые схемы.

В чем именно выражается саботаж? Владимир Бурматов приводит примеры: беременные собаки с биркой на ухе (то есть вроде бы стерилизованные по документам, но по факту — нет), что, по его мнению, говорит об открытом воровстве. Отмечает он и низкую активность по пристройству приютских животных, хотя во многих регионах это направление поддерживается самими властями.

Владимир Бурматов вместе с другим депутатом Госдумы Павлом Крашенинниковым предложил поправки в КоАП РФ, и уже весной должны появиться штрафы в 30 тысяч рублей за выброшенных животных и до 200 тысяч — за случаи нападений животных на людей. При этом речь о причинении незначительного вреда, тогда как за нападения собак с тяжелыми последствиями предусмотрена уголовная ответственность, которую несет или владелец животного, или должностное лицо, не выполнившее полномочия по отлову.

— Наконец, нужна регистрация животных, потому что иначе мы никогда не закроем эту проблему, — продолжает депутат. — Но тут всё не только от нас зависит, и есть жесткая позиция правительства, что, например, свиней, коров, коз нужно поголовно регистрировать, а кошек и собак — нет, так что нам придется побороться.

Владелица приюта Татьяна Порошина в целом разделяет позицию депутата и также голосует за жесткую, вплоть до уголовной, ответственность за выброс щенков и собак. Она подчеркивает, что очень часто самые агрессивные собаки — это как раз бывшие домашние. А в качестве примера Татьяна приводит Турцию, где удается контролировать поголовье бродячих собак и не допускать их агрессии в отношении людей.

— Да, программа ОСВВ рассчитана не на год-два, и при систематическом применении лет через пять за счет стерилизации и естественной убыли поголовье бродячих собак сократится, — убеждена она.

Президент Российской кинологической федерации Владимир Голубев говорит, что эффективность метода ОСВВ очень зависит от нюансов.

— Программы ОСВВ хорошо работают на замкнутой территории, где есть теплый климат и кормовая база, но, например, Челябинск и Екатеринбург — это точно не теплые острова в океане, чтобы принять такой подход, — объясняет он. — Чтобы программа работала, нужен усиленный контроль и продуманная система, где каждый член цепочки ОСВВ понимает свою ответственность. Если отлов проводится выборочно, на улицах остается много фертильных сук и численность бездомных собак восстанавливается очень быстро, однако дальше не растет. Популяция восстановится до тех пределов, которые позволяют территория и наличие пищевого ресурса. Если изымать быстро и одномоментно более 80% бездомных собак, можно добиться их сокращения на улице.

Специалист уточняет, что естественным регулятором численности бездомных собак является наличие пищи и пригодных для проживания территорий. В центре той же Москвы их нет именно поэтому (а не только из-за раздутого столичного бюджета).

— Вот почему так важно не обустраивать будки и не подкармливать бездомных собак, — продолжает Владимир Голубев. — То, что большинству кажется добрым участием, на самом деле мнимая забота, которая очень часто оборачивается трагедией: увеличивается кормовая база, животные плодятся на ней, начинают считать территорию своей и защищать ее, что приводит к нападениям на людей. Это природа.

Владимир Голубев скептически смотрит и на перспективы одомашнивания бывших бродячих собак:

— Хотя ведется активная популяризация того, чтобы люди брали собак из приютов, к этой теме нужно относиться очень серьезно. С одной стороны, это замечательный способ помочь бездомному псу обрести семью. С другой, есть множество сложностей, о которых потенциальные владельцы чаще всего не подозревают. Такие собаки — это не чистый лист бумаги. В их жизни была череда неприятных событий, предательство хозяина, голод, а возможно, и физическое насилие. Всё пережитое не могло не наложить определенного отпечатка на поведение. Собаки, не в первом поколении живущие на улице, уже одичали и совершенно не подходят для жизни с человеком в качестве компаньона.

Владимир Голубев добавляет, что есть собаководы, у которых живут прекрасно воспитанные приютские псы, но это зависит и от самой собаки, и от того, как владелец выстраивает свою жизнь с питомцем. Что касается дрессировки, то бродячие псы поддаются ей едва ли:

— У них отсутствуют социальные связи с человеком, и для ее передачи хозяину необходима большая и продолжительная работа со специалистом. Охраняют такие собаки только собственную еду, свое жизненное пространство и собственное тело. Именно поэтому случаются конфликты таких собак и новых владельцев. Если собака осталась без хозяина на короткий срок из-за жизненных обстоятельств (потерялась и скиталась, владелец умер и так далее), то эта ситуация отложит отпечаток на ее поведение, но решаема при помощи профессиональных инструкторов-дрессировщиков и терпеливого нового хозяина.

Владимир Голубев подчеркивает, что домашние собаки на улице, как правило, обречены на смерть, поскольку не приучены заботиться о себе и добывать еду.

Я неохотно брался за тему бездомных собак, потому что у меня самого не сложилось позиции, на чьей я стороне. Стрелять? «Сажать на пожизненное»? Отпускать? У всех способов есть минусы и побочные эффекты. А еще есть поляризованное общество, в котором сторонники разных подходов готовы вцепиться друг в друга похлеще самих собак.

Но разговоры с нашими героями навели на кое-какие мысли. Во-первых, нужно исключить приток новых особей, и это точно история не на год-два — здесь нужна целая стратегия на федеральном и региональном уровнях, а еще — более ответственное отношение самих людей к животным. Во-вторых, программа ОСВВ с оговоренными выше минусами всё же не бесполезна, но для ее реализации нужны скоординированные усилия властей, волонтеров и горожан, а это есть не везде. И, в-третьих, возможно, стоит рассмотреть возможность усыпления тех или иных особей, по крайней мере, в регионах, где проблема обострилась. Ведь справедлив и вопрос: а гуманно ли держать дикую собаку в клетке пожизненно?