«Зачем мне гнить в тюрьме? Всё, канала нет, его грохнули»: что говорил блогер Станислав Сенькин в суде

19 февраля Оренбургский областной суд отклонил апелляционную жалобу московского писателя и журналиста Станислава Сенькина. Ранее Ленинский районный суд Оренбурга отправил его до 4 апреля в СИЗО по обвинению в вымогательстве в особо крупном размере, и именно меру пресечения он пытался обжаловать.

Сенькин — администратор популярного оренбургского телеграм-канала «Утюг»: с этим связаны основные претензии следствия. Но сам журналист с обвинением категорически не согласен.

На судебном заседании Сенькин эмоционально объяснял свою позицию практически десять минут (причем, отметив, что собирается написать заявление на блогера Андрея Лысенко, который тоже больше года находится в оренбургском СИЗО по обвинению в тяжких преступлениях, в том числе, связанных с детской порнографией).

Показываем и рассказываем, что именно администратор «Утюга» пытался донести до судьи. Полная расшифровка речи Станислава Сенькина. Далее — от первого лица.

Основной довод, который приводит следователь, это то, что я вел телеграм-канал «Утюг». Больше у него никаких доказательств нет — вообще никаких! Хочу обратить ваше внимание, что преступление, в котором обвиняют меня — это вымогательство по сговору в составе организованной группы. Хочу обратить ваше внимание, что я никого не знаю лично, и никогда не был в городе Оренбург. Это первое.

Во-вторых: создание телеграм-канала «Утюг»… Я объяснил, что он был создан для защиты интересов предпринимателей — это всего лишь подтверждение доказательств. В это время я находился в зоне СВО военкором. Фактически мы занимались адвокатской деятельностью. Потом мы стали развивать канал, принимать различную информацию просто для развития канала. Нашими информаторами были в том числе и коллеги, которые сидят здесь: журналисты, адвокаты, правоохранители. Мы никогда не брали денег за свои публикации.

Никто не может обвинить, что мы выставляли какие-то блоки на негатив, и так далее. Мы публиковали всю информацию в соответствии с гражданской совестью. Не всю: некоторую не публиковали, некоторую — публиковали. То есть, наши публикации носили очень острый характер и затрагивали в частности следователей из Оренбургской области, в связи с чем, некоторые, разумеется, были недовольны нашей деятельностью.

Я считаю, что всё дело, которое против меня сейчас возбуждено, имеет заказной характер. Потому что предположений других у меня нет. Ни одного объективного доказательства о том, что я как-то сговорился, как-то получал денежные средства или выдвигал какие-то либо финансовые требования, нет. Ни одного доказательства! Ни одного! Единственное, что собрал следователь — материалы УВД: была прослушка, там вот такой том, вот такой! Мы не пытались, не скрывались.. Полгода прослушки — ни единого доказательства!

Прошу обратить ваше внимание, что в СИЗО № 1 я сижу в спецблоке вместе с террористами. Я завязываю вот так уши, чтобы их не съели крысы. Понимаете? За что? За что такая жестокая мера? За то, что я говорил правду? За то, что я в Оренбурге и области защищал от произвола чиновников? А теперь тут я не имею голоса.

За что со мной так жестоко расправились? Когда следователь приехал ко мне домой со следственной группой, они забрали мою супругу, ребенка, сказали, отдадут в органы опеки, несмотря на наличие родственников. Бабушке его не отдали, сказали: «Мы сейчас заберем этого ребенка, вы больше его не увидите никогда»! Когда меня привезли сюда, здесь оперативники мне сказали: «Мы тебя убьем, ты не понимаешь, сейчас 37-й год!» Могу сказать, что это 69-я камера, 7 февраля примерно в 11:40. За что такие агрессивные меры?

Также хочу отметить, что мои публикации носили характер единственного, в принципе, источника более менее объективной информации о том негативе, что творится в области. Мой канал входил в пул каналов администрации президента. Еще хочу заметить, что меня арестовали именно в тот момент, когда из Москвы сюда приехала проверка, которую поручил провести верховный главнокомандующий Владимир Путин, просто чтобы закрыть мне голос. Да, хорошо, как бы, голос мне закрыли, канал — закрыли, канал, можно сказать, уничтожен.

Но за что мне вот так сидеть и гнить здесь в этой тюрьме? Что я такого сделал? Это абсолютно не соответствует… Я руководствуюсь основной статьей Конституции РФ, что каждый имеет право на волеизъявление, на свободу слова. Я — журналист, это мой гражданский долг — говорить правду исходя из моей гражданской совести.

Я взываю к вашему гражданскому долгу. За что меня вот так жестоко взяли и сюда посадили? Моей дочери нанесли травму, моей ласковой дочурке, которая ходит там: «Папа, папа, я тебе сделала подарочек»… Приехали здоровые мужики, отобрали у бабушки, у семьи, и мне потом говорят, что если ты что-то там не сделаешь, не подпишешь, то никогда родственникам твоим не отдадим. Что это такое? Действительно 37-й год у нас на дворе что ли, как мне говорят? Я не понимаю…

Я не хотел бы, чтобы в моей стране так было. Я люблю свою страну. Я воевал в 2014-м году, пошел сам добровольцем. Мне никто ничего не платил. А что делает следователь? Он говорит, что я участвовал чуть ли не в бандформировании, с таким акцентом… Хотя, я был добровольцем, военкором! Был в зоне СВО, имею ранение! Я — честный человек, написал 14 художественных книг. Две книги были написаны в соавторстве с моим товарищем, известным журналистом Аркадием Мамонтовым, и через студию я с ним сотрудничал.

И что получается? Меня обвинили в тяжком преступлении без доказательств? Без единого объективного доказательства, без единого! И что: это бросает тень на моего товарища Аркадия Мамонтова? На портал Life.ru где я работал три года? Я работал журналистом-расследователем, помогал людям, которые попали в такую же ситуацию, в которой я нахожусь сейчас. Я вытаскивал людей из тюрьмы после несправедливых обвинений. А сейчас я сам попал сюда. Я взываю тоже к вашему гражданскому долгу. Никуда скрываться я вообще не собираюсь. Пусть они ищут, что хотят. Они ничего не найдут, потому что нет ничего!

Следователь говорит, что я могу скрыться. Но он мне позвонил еще в июле 2024 года! Он сказал жене, что лишит меня российского гражданства, но из-за чего? Из-за того, что вы один раз оплатили рекламу у блогера Андрея Лысенко! А мы думали, что он нормальный человек! Извините, с ним выходило большое документальное интервью, что он хороший, порядочный человек! С ним имел дела Игорь Сухарев, который был министром информационной политики, если они вымогатели… С ним общались все мои коллеги! Давайте всех сразу посадим за это общение!

Я не понимаю, почему меня сюда посадили? Вообще не понимаю. Я крайне возмущен тем, что сижу в спецблоке, говорю с террористами, имею статус подследственного. Там бегают крысы! Плесень! Я закрываю уши, чтобы крысы мне их не отгрызли! За что такое? Я просто уже не знаю, что мне делать: просто взываю к вашей гражданской совести… Я понимаю, что есть какие-то корпоративные интересы… Я понимаю, но никуда не собираюсь скрываться. Зачем такие репрессивные меры ко мне применять? Всё, канала нет, грохнули канал! Больше никто говорить не будет. Но зачем мне гнить в этой тюрьме?

В итоге, судья Оренбургского областного суда Елена Щербакова отклонила ходатайство Станислава Сенькина и оставила решение Ленинского районного суда города в силе: администратор «Утюга» пробудет в СИЗО как минимум до 4 апреля.